Дата проведения: 29-05-2020 14:00
"Культпросвет" Василий Васильевич Пронин. Василию Васильевичу Пронину 87 лет (4 июля 2009г.), но жизнь не стерла из памяти те четыре военных года, которые он провел в немецких шахтах. И даже в разговоре со мной он, рассказывая о события тех далеких лет, постоянно переходит на немецкий язык. Ему, деревенскому украинскому пареньку, тогда пришлось освоить язык вражеского народа. Это было вопросом жизни. Не понимающих их язык фашисты избивали плетками. Украинское село Залужье немцы оккупировали уже через восемь часов после начала войны. Василий Пронин с братьями и теткой оказался под оккупацией на долгие месяцы. Родителей к тому времени у него уже в живых не было. Отец в 33 года умер от жестокой простуды, а мать, истосковавшись по нему и проплакав почти год, скончалась от сердечного приступа. Трое мальчишек остались сиротами. Отдать их в детский дом не дала тетка Ева. Она была женщиной глубоко верующей и жила в монастыре. После смерти своего брата она ушла из монастыря, чтобы воспитывать племянников. Старшему Василию удалось окончить только 4 класса: надо было работать, кормить семью. В 1941 году к осени он ждал призыва в армию. Но служить ему не пришлось. В сентябре принесли повестку явиться на сборный пункт для отправки в Германию. Ту повестку Василий порвал. Через десять дней пришла вторая бумага. И в этот раз Василий не подчинился. А еще через несколько дней немцы учинили в деревне облаву с собаками. Заходя в дома, они просто тыкали пальцем в крепких молодых людей и сгоняли их на железнодорожную станцию. Тетка Ева тогда, рыдая, бежала следом за Василием и пыталась хотя бы краюху хлеба сунуть ему в дорогу. Но немец оттолкнул женщину, и она успела только маленькую иконку со святым ликом вложить в руку Василия. Всю одежду невольников тщательно прожарили, а самих их заставили пройти медкомиссию. Согнав в телячьи вагоны, как скот, повезли в Германию. На месте – еще одна проверка и прожарка. И самый настоящий базар, когда немцы заходили в вагоны и выбирали себе работников. Только два вагона из десяти так и остались закрытыми. В одном из них был Василий Пронин. Эти два вагона прицепили к другому поезду и повезли в Западную Германию. «Беркман» – тогда впервые услышал это слово паренек, но абсолютно не понимал, что оно означает. Только на следующий день, когда охрана привела его в забой, он понял – быть ему здесь шахтером.Угольные штреки были не выше метра. По ним приходилось пробираться ползком и работать все восемь часов в согнутом состоянии, на коленях. Колени распухали, спину начинало невыносимо ломить, и чтобы распрямиться, приходилось ложиться на землю. Но минут отдыха Василий не знал. «Рус, шнель, шнель!» – беспрестанно подгонял его старый немец, с которым он работал в паре. Вместо 8 метров выработки этот немец заставлял его проходить 13. За переработку он получал большие премии и не упускал возможности поживиться за счет дармовой русской силы. Василию казалось, что ему теперь и во сне будет сниться этот грозный окрик: «Шнель, шнель!»Выматывали изнуряющая жара лавы и голод. В день невольникам давали 300 граммов хлеба и баланду со шпинатом и брюквой. Отщипывая по крохам от своего куска, Василий каждый раз старался оставить чуть-чуть на завтра, чтобы в шесть утра не спускаться в шахту с пустым желудком. Но голод заставлял съедать все до крошки. И в шахте перекусы его напарника, во время которых тот уплетал бутерброды с колбасой, для парня становились пыткой. Советским невольникам было тяжелее всех. Пленные французы, поляки, албанцы, итальянцы получали посылки с продуктами от Красного креста. О помощи со стороны правительства пленным русским не могло быть и речи, Сталин объявил всех «врагами народа».Сегодня Василий Васильевич уверен, что нет ничего страшнее голодной смерти. Он вспоминает, как киргизы и узбеки разводили в воде соль, которая предназначалась для очистки котлов от накипи, и пили, стараясь утолить голод. Через неделю-другую они начинали опухать, а потом попросту умирали. Утром дежурный по лагерю немец, металлическим прутом подгонявший замешкавшихся невольников, со всем остервенением начинал стегать нежелавшего вставать шахтера. И только через минуту все понимали, что он терзает уже холодное тело. Тогда к казарме подъезжала машина, на нее грузили тело несчастного и везли к стометровой траншее. В ней тела складывали друг на друга и засыпали, как в братской могиле.Совсем обессиливших тоже собирали вместе и куда-то увозили. Василий однажды спросил, куда увозят этих людей. Ему ответили: «На легкую работу». Позже он узнал, что их путь был в газовые камеры.Во время бомбежек пленных не пускали в бомбоубежища. Василий вместе с другими соотечественниками падал лицом в канаву и молился. Он никогда не забудет, как люди горели заживо, если в траншею попадала зажигательная бомба.Самыми сильными чувствами после голода, которые испытывал украинский паренек, работая в Германии, были страх и огромное желание выжить. А шансов с каждым днем становилось все меньше. Фашистская машина по уничтожению славянской нации работала на полную катушку. По официальным данным из 5,3 миллиона гражданских лиц, насильственно вывезенных на работы в Германию, погибло 2,2 миллиона человек. Почти половина. Но Василию Пронину повезло не оказаться среди последних…Многие, не выдержав пытки тяжелым шахтерским трудом, наносили себе увечья – ломали пальцы, руки, сыпали в глаза табак или соль. И Василий тоже однажды травмировался, но не по собственной воле. Пальцы попали между зажимами, когда он привязывал вагонетку с углем. Кожа на руке была содрана до крови, и 18 дней Василий не спускался в шахту. До сих пор Василий Васильевич верит в то, что в то тяжелое время ему помог Господь Бог. После болезни у него оказался другой напарник – молодой немец, который стал называть Василия на немецкий манер – Вилли. Во время первого же перерыва на обед немец отломил ему кусок от своего бутерброда и договорился с ним делиться колбасой и хлебом в обмен на мыло. Ни разу Василий не услышал от своего нового напарника «Шнель, шнель!», а когда рассказал, что с предыдущим немцем-шахтером «брал» в смену по 13 метров лавы, тот только покрутил пальцем у виска. Теперь Василий имел возможность полчасика поспать под присмотром напарника. Да и сам охранял сон своего спасителя. Сегодня Василий Васильевич убежден, что те миниатюрные немецкие бутерброды спасли ему жизнь, а немец дал шанс выжить.Между тем наступил 1945 год. Германия оказалась в кольце наступления. Шахта была разбомблена, и однажды во время бомбежки шести узникам удалось бежать. Среди них был Василий Пронин. Трое суток скрывались ребята в камышах и болотах у Рейна. По одну сторону стреляли немцы, по другую – союзники. И какова была радость ребят, когда однажды они увидели танки с белыми звездами на башнях: в наступление шли американцы, которые были союзниками СССР в антигитлеровской коалиции. После трех суток голода американское печенье показалось беглецам самым лучшим лакомством. В ближайшем магазине, уже разграбленном до основания, им разжиться ничем не удалось, там остались только консервы, которые товарищи Василия поначалу приняли за провизию. Василий, к тому времени уже неплохо владевший немецким, запретил им брать эти жестяные банки. На них было написано – «для собак и военнопленных».Пристанище в немецком городе Эссен найти было нелегко. Немцы боялись брать русских на постой, и потому беглецы безрезультатно ходили от одного дома к другому. В пятый по счету дом решили отправить «везунчика» Василия. Хозяину – старцу с длинной белой бородой – он рассказал все, как есть, – про шахту, побег, голод, про то, что неспавшие, грязные и измотанные русские уже с ног валятся от усталости. Дед их в дом не пустил, но, взяв обещание, что не будут курить, разрешил спать на сеновале. Хлеба тоже у старика не было, а вот картошкой накормил вдоволь.Две недели жил Василий с товарищами у деда под крышей, пока не узнал, что рабочих собирают в лагеря для отправки на Родину. Один из таких лагерей оказался недалеко от жилища беглецов, и они отправились «сдаваться». Увидев у стен лагеря вышки с пулеметами на изготовке, ребята пришли в отчаяние: из неволи – да опять в неволю. Но это оказалась охрана, которая защищала лагерь от немецких банд.Никогда не забыть Василию Васильевичу белый хлеб, которым кормили американцы бывших узников. Он признается: это было лучшее время за всю его прежнюю невеселую жизнь. Кормили в лагере четыре раза в день, разрешали вволю гулять по городу. А народ между тем в лагерь прибывал и прибывал. Через месяц всех переписали и рассадили по вагонам. Все горели нетерпением вернуться на Родину.Через Эльбу переправили почти 600 человек.Русские солдаты, принявшие бывших невольников у союзников, построили всех в колонны и повели в лагерь. После 12-часового перехода наконец-то пришли к месту назначения. И потянулись бесконечные допросы. Каждую ночь Василия Пронина вызывали и спрашивали одно и то же: почему не воевал? Как оказался в Германии? Почему не пошел в партизаны? И уже, казалось, в сотый раз Василий рассказывал, что его призыв должен был быть осенью, что его насильно увезли в Германию, а слово «партизан» впервые услышал только в 1943 году, когда уже работал в немецкой шахте. Допросы продолжались целый месяц. Но раз за разом Василий повторял то, что знал и что пережил в последние годы. Ему стыдиться и скрывать было нечего. И каждую минуту он думал о том, как вернется домой, на Родину. Но следующий маршрут Василия Пронина пролег совсем в другую сторону.Бывших узников направили в Восточную Пруссию на уборку хлеба. Урожай 1945 года был богатым. Старожилы говорили, что за последние тридцать лет не помнили такого обилия в тех местах. Местные жители, спасавшиеся от наступления, побросали и поля, и скот. А Советскому Союзу, измотанному многолетней войной, нужен был хлеб. Нужно было строить новую мирную жизнь. Месяц Василий работал в полях и охранял собранную пшеницу.После окончания уборки урожая бывших узников опять повезли на границу, где им предстояло узнать о новом приказе Сталина. А приказ был таков: направить бывших узников на восстановление разрушенных Гитлером городов и строительство новых. И направление – Кемеровская область, город Гурьевск. Так в 1946 году вместе с другими 450 переселенцами украинский парень Василий Пронин оказался в Гурьевске, который и стал его судьбой.«Да и что это был за город? –вспоминает Василий Васильевич то время. – Одни землянки…» Профессия каменщика, полученная им еще до войны, очень ему здесь пригодилась. Сначала он работал в ОКСе при заводе, а потом в стройуправлении. По признанию ветерана, нет такого многоэтажного дома в городе и районе, в строительстве которого он бы не участвовал. 38 лет Василий Васильевич посвятил строительству.Здесь же нашел и супругу. С Ксенией Ивановной они прожили 62 года. Сейчас, после смерти жены, он остался один, собирается переехать к дочери Валентине в г. Славянск Донецкой области.С родными повидаться Василию Васильевичу, так рвавшемуся домой после фашисткой неволи, удалось только в 1957 году. Вот тогда-то он и поблагодарил тетку Еву за ту маленькую иконку, которая, он верит в это всем сердцем, помогла ему пережить страшные годы фашистского заключения. Он эту иконку бережно хранит до сих пор и верит, что она не один раз спасала ему жизнь. Однажды во время строительства очередного дома Василия Васильевича завалило землей. Как он остался живым в этом завале, было удивительно для всех.Льготы как насильственно вывезенный оккупантами для работы в Германии Василий Васильевич Пронин получил только в 1995 году. Спустя полвека Германия оплатила свои долги перед этим ветераном. Четырежды он получал денежные переводы – в немецких марках, в российских рублях и последний – в евро. Но нет такой валюты в мире, которая оплатила бы человеческие страдания. И прожив на этой земле почти девять десятков лет, Василий Васильевич самой большой наградой для себя считает саму жизнь. И научила его этой мудрости молодость, проведенная в неволе, где жизнь казалась еще желаннее. Источник информации и фото Автор: Елена Бесединаznamenka-gur.ru
