Дата проведения: 17-06-2020 11:00
«Культпросвет» " Фрида Адамовна Гепферт не может спокойно смотреть по телевизору сюжеты о Чечне. Война, та, Великая Отечественная, врезалась ей в память на¬столько, что и хотелось бы забыть ее, да не получается. И когда всплывают в памяти кадры 41-42 годов, еще бо¬лее страшные, потому что они были наяву, не удержать слез...Так случилось, что буду¬чи немкой по национальнос¬ти, она воевала по эту сто¬рону окопов. Предки Фриды Адамовны переселились в Россию еще при Екатерине II. Как и великая императри¬ца, они полюбили русскую землю, быть может, больше, чем сами русские, всегда стремящиеся брать пример с заграницы, и стали ее счи¬тать своей родиной.Родилась Фрида Гепферт на юге Украины в 1918 году, потом ее семья переехала в Запорожье, там она окончила школу. Поеха¬ла учиться в Ленинград, пос¬тупила в военно-механичес¬кий институт. Стать инже¬нером помешала война. К тому времени, когда она на¬чалась, Фрида успела закон-чить только первый курс. Ин¬ституты закрыли. Парней забрали в армию, а девча¬там дали в руки лопаты и отправили рыть противотанковые рвы вокруг северной столицы Рос¬сии. «Я и лопату-то не умела дер¬жать, — вспоминает Фрида Адамовна. — Копаю, а один мужчина говорит мне: "Ты, милая, лопату-то переверни...".Война научила девушек не только орудовать лопатами. Через некото¬рое время их направили на курсы медицинских сестер. Отучившись два месяца, они были распределены в Ленинградский госпиталь.Фрида Адамовна считает, что эта работа и спасла ее от голодной смер¬ти. Потому что у тех, кто работал, паек еще был ничего — небольшой кусочек черного-пречерного хлеба (грамм 50) да сухарик из НЗ, да супы в госпитале какие-то варили.Людям, которые перенесли бло¬каду вне армии, вне работы, было гораздо труднее.В госпитале медсестры уха¬живали за ранеными — делали пе¬ревязки, ставили уколы. А поми¬мо этого стирали бинты, мыли пол, кормили больных, переправ¬ляли их в бомбоубежище во вре¬мя сильных бомбежек. Ходячих мало было, так что натаскались носилок с бойцами вверх-вниз медсестрички вволю. Уже после войны, в Гурьевске, пришлось однажды в больнице Фриде Ада¬мовне «прогуляться» на носил¬ках. Говорит, интересное было ощущение: то все я таскала эти носилки, а тут, наоборот, меня несут.Бомбежки в Ленинграде были страшные. Можно было на часы не смотреть: если немцы начи¬нают бомбить, значит 6 или 8 часов. В Ленинграде ведь были большие запасы продуктов, но в самом начале войны продукто¬вые склады были разбомблены. После зимы 41 -го года люди ходи¬ли на это место, выгребали из земли все, что можно, ели про-дукты вперемежку с землей, лишь бы голод унять.В обязанности медсестер вхо¬дили также дежурства на черда¬ках — сбрасывали с крыш зажига¬тельные бомбы, обход кварта-лов — следили за соблюдением светомаскировки. «Однажды, — вспоминает Фрида Адамовна, — видим на одном из этажей свет. Поднимаемся, а там девушка мертвая лежит, свет выклю¬чить некому...» «На работе, — продолжает Фрида Адамовна, — не так страш¬но было, некогда было думать о том, что может случиться, не¬когда бояться было. А вот когда смена закончится, домой пой¬дешь, тут и страхи начинают¬ся, и появляется жуткий голод.Особенно трудно было зимой. Помещение госпиталя не отап¬ливалось, морозы были сильные, и на стенках выступал иней. Больные лежали под двумя, тре¬мя матрацами. Потом устано¬вили небольшую буржуйку, го¬товили на ней горячее. Канали¬зация тоже не работала. Воду и прочее выливали прямо за окна. На домах были такие наросты... Думали, весной, когда все рас¬тает, Ленинград захлестнет волна инфекционных болезней, но нет...Все-таки ленинградцы осо¬бый народ, им сила духа помогла выстоять, пережить блокаду. Пришла весна, и женщины, сла¬бенькие, уже надели шляпки, под¬красили губки, улыбаются. Вмес-те с этими улыбками вышла на улицу и вера в Победу — коль пережили такую трудную зиму, то и блокаду переживем...Через некоторое время в гос¬питаль стало меньше посту-пать раненых, больше-дистро¬фиков. Их поднять на ноги было труднее всего... И медсестры к тому времени выбились из сил. В помощь к нам стали присы¬лать вольнонаемных женщин из города, но они совсем шатались от голода...»Осенью 1942 года Фрида Ада¬мовна вместе с ранеными пере¬правлялась на пароме по «доро¬ге жизни» — Ладожскому озеру на Большую землю. Тоже страхов натерпелись, впереди паром с эвакуировавшимся институтом пошел на дно. Но обошлось. За¬тем была длинная дорога в Си¬бирь. На поезде ехали больше месяца. Много видели разбом¬бленных поездов, мертвых лю¬дей под откосами. Убегая от бом¬бежек, падали, поджимая под себя руки и ноги, для того, чтобы если умереть, так сразу, чтоб не остаться калеками. Только за Уралом вздохнули спокойно — над головой не гудели немецкие са¬молеты.Из Новокузнецка, куда при¬был эшелон, Фриду Адамовну и еще несколько девушек напра¬вили в Гурьевский военкомат. Здесь их демобилизовали. Они еще долго ходили, просились об¬ратно на фронт, конкретно — в Ленинград. Но их не взяли — хва¬тит, натерпелись. К тому же Ленинград «разгружали» — гото¬вились к прорыву блокады.Работали девушки в Трансгуже, была такая организация — гу¬жевой транспорт. При ней был небольшой цех по выделке ов¬чин. Тяжелая, ручная работа — жесткую шкурку сделать мяг¬кой, пригодной для изготовления из нее тулупов для фронта. От¬кормили здесь худых-прехудых девушек овсянкой, выделили им овчины, сшили они на зиму барчатки — шубки такие. После Фриду Адамовну взяли бухгалтером в санэпидемстанцию. Приходилось сидеть ночами, осваиватьазы нового дела. Она брала все документы за предыдущий ме¬сяц, пересчитывала их заново, чтобы понять, что к чему, а по¬том уже «сводила дебет с креди-том» за текущий месяц. Так до самой пенсии и трудилась Фрида Адамовна бухгалтером, только уже в горздраве. Здесь, в Гурьевске, познакомилась она со сво¬им будущим мужем Николаем Поликарповичем Семеновым. Он работал все послевоенное время в прокатке, сейчас на за¬воде трудятся два сына Семено¬вых — Юрий и Анатолий, дочь Люда посвятила свою жизнь медици¬не. На глазах у Фриды Адамовны выросли внуки и правнуки, и она по праву гордится своей боль¬шой семьей. Через некоторое время после свадьбы Фрида Адамовна вновь взяла девичью фамилию — для того, чтобы легче было найти ее родственникам, которых разбро¬сала война. И она их искала. И нашла. Родители в начале войны переехали на Дальний Восток, жили в Комсомольске-на-Амуре. После смерти отца Фрида забра¬ла маму к себе в Гурьевск. Наш-ла она и других, не столь близких родственников...Бережно хранит Фрида Ада¬мовна военные награды — свои и мужа — орден Красной звезды, ордена Великой Отечественной войны I и II степеней, медали. Они говорят о том, что родина помнит о тех, кто вынес на плечах Великую Отечественную войну, благодарна им.Меня интересовал один вопрос, и я все же задала его Фриде Адамовне. Не ощущала ли она в годы войны особого к себе отношения, ведь все-таки она немка? Нет, абсолютно. Она вместе с другими ненавидела фашистов, работала не покладая рук, оставив на войне частичку своей жизни. И ни разу никто не спросил у нее паспорта, не упрекнул за происхождение. Для советского народа критериями оценки человека всегда были его дела. Источник информации Автор: Марина Бойко znamenka-gur.ru
